ОНИ КАК-ТО САМИ СОБОЙ ТРАТЯТСЯ

Хабенский про свои гонорары ничего не скажет (коммерческая тайна), да и я не спрошу.

Но знающие люди говорят, что года три назад, когда питерский артист Костя Хабенский был утвержден на роль опера Плахова в сериале «Убойная сила», руководство Первого канала положило ему сумасшедшую по тем временам зарплату — то ли тысячу, то ли полторы тысячи долларов за серию. Сейчас, по свидетельству тех же авторитетных источников, один его съемочный день стоит две тысячи — как и положено звезде подобного уровня (этот же уровень, скажем, занимают колоссы типа Александра Абдулова или Олега Янковского). Если учесть, что съемочные дни артиста Хабенского расписаны на год вперед и многие режиссеры стоят к нему в очередь, он явно человек состоятельный.

— Расскажите бедной девушке, каково это — чувствовать себя богатым?

— Я тоже не знаю, что такое богатство. У меня всю сознательную жизнь есть мечта — накопить много-много денег. Но теория почему-то расходится с практикой.

— А накопить — зачем?

— Естественно, хочется купить красивую машину. Хочется купить дом, что-то еще в этом роде. Не получается.

— На что же вы тратите свои гонорары?

— Они как-то сами… тратятся. Видимо, денежные знаки не представляют для меня серьезного культа. То же самое, знаю, происходит с моим другом Мишей Пореченковым. Как говорил наш институтский преподаватель Аркадий Иосифович Кацман, «здоровье дано актеру для того, чтобы он его нещадно сжигал. На сцене, на съемочной площадке, где угодно». Но мы нещадно сжигаем все!

— Говорят, когда вы только-только начали входить в силу и славу, вам с Андреем Федорцовым было предложено купить особняк и устроить в нем ресторан под маркой «Убойная сила». Роли распределялись следующим образом: Федорцов добывает деньги, Хабенский — дает свое лицо. И вроде бы Федорцов деньги достал, а вы в последний момент от этого дела отказались. Что здесь правда, что вымысел?

— Давным-давно ходили какие-то разговоры по этому поводу, но не помню, чтобы они были хоть сколько-нибудь серьезны. Нормальный треп, не более. Единственная проблема, которая возникла в свое время, крутилась вокруг выпуска водки «Убойная сила». Вот тогда я действительно сказал категорическое «нет» и отговорил Андрюшу от того, чтобы наши лица светились на водочных этикетках. В результате появилась водка «Убойная сила», но без наших фотографий.

— Зато получили бы кучу денег…

— Не уверен. Я знаю, сколько стоит эта история, ни один нормальный коммерсант не заплатит таких денег. Да и вообще меня не устраивают подобные сиюминутные заработки. Раз — выпустили водку, срубили по-быстрому «бабок», и все счастливы. А потом сто лет стесняться этого позора… Правда, сейчас наши ребята вернулись из Бишкека и рассказывают, что там в полный рост водка «Убойная сила» с нашими физиономиями, именами и так далее. Но тут уж я ничего не могу поделать — другая страна.

— Что-то вы слишком щепетильны. Вроде «звездный» статус предписывает вам раскручивать себя направо и налево.

— Ага, и еще мне положено выворачивать свое нутро на страницах глянцевых журналов и в телепрограммах: посмотрите, вот я какой! Нет уж, увольте. Актер и без того все о себе рассказывает на сцене или съемочной площадке.

— А что с ним происходит вне площадки? Общаясь накоротке со столичными звездами первой величины, не обратили внимания, что люди с деньгами и общенародной популярностью, к которым вы и сами теперь относитесь, немножко отличаются от тех, кто ничего такого не имеет?

— Меня абсолютно не интересует человек-звезда, который корчит из себя черт знает что — отрешенность, надменность, недосягаемость… Да плевать я на него хотел. Правда, как правило, после пяти минут общения «звездные» ужимки у многих исчезают. Если нет — я отхожу в сторону, предпочитая нормальных собеседников.

— Разве это не входит в правила игры: публичный человек создает о себе миф…

— Ради бога, пусть создает, только не для меня! Не хочешь разговаривать — не разговаривай, но не вставай в позу, веди себя естественно — корона не отвалится.

— А если мифический образ уже прирос к актеру, стал частью его самого?

— Это не срастается. Тут либо человек болен, либо клинический дурак. Надо же как-то следить за собой, сохранять чувство самоиронии. В том числе и по отношению к профессии. Ведь как бы ты ее ни любил, сколько бы кровушки она из тебя ни попила, это всего-навсего лицедейство. Потому не нужно приравнивать себя к богу.

— Можете навскидку вспомнить случай, деталь, когда вы сами, поймав себя на чем-то похожем, отнеслись к себе с иронией?

— Я себя ловлю на чем-то похожем, когда у меня нет настроения общаться с людьми. Они просто хотят взять автограф или сфотографировать, а из меня, чувствую, уже начинает дым идти от такого наплыва. Я же не автомат, не робот, чтобы постоянно улыбаться. Вот тут — с иронией или без — приходится себя понемножку успокаивать: люди не виноваты, что ты устал, или не в духе, или желаешь побыть один. Им по-человечески это зачем-то нужно — и твоя фотография, и роспись на программке. Причем ты такой же, как они, и хорошо бы не забывать об истоках, из которых пришел.

— Что вы имеете в виду под истоками?

— Опять-таки то же самое, что у большинства моих сверстников. Я едва не закончил техникум — ушел с последнего курса, хотя у меня были неплохие отметки. Просто понял, что это не мое. В 17 лет попал в «Сайгон» — как раз перед его закрытием. Правда, сайгоновские дела меня лишь краем задели, потому что панки и хиппари держались кланом, у них был свой сленг, которого я не понимал. Меня прибило к разношерстной тусовке: мы пили вино, сидели у Казанского собора, курили бесконечные сигареты, ходили по так называемым флэтам — чьим-то квартирам. Прорывались в СКК и в «Юбилейный», если там выступали Шевчук, «Алиса».

— Неужели вы тоже буянили вместе с алисоманами? Вышибали двери в метро, громили концертные залы?

— Что попадалось на пути, то и громил. Но это продолжалось недолго, с год, наверно. Кто-то из ребят затащил меня в театр «Суббота», я устроился монтировщиком, а по совместительству стал выходить на сцену, сначала в окружении — «театральным горошком», а потом и в настоящих ролях. Какая-то роль зацепила — и все остальное потеряло интерес, я решил попробовать свои силы в Театральной академии. Именно так: могу или не могу? У меня и в мыслях не было учиться пять лет. Я нормально работал в театре, имел актерскую категорию, ставку — о какой учебе речь, если и так не вылезаю из ролей?

Это я сейчас понимаю, что «на актера» учатся практически бесконечно. И какую огромную силу воли надо иметь в этой профессии, которая считается едва ли не женской. Когда мы в Ленсовета выпускали «Калигулу», во мне столько всего накопилось — стоило огромных трудов заставить себя работать. Два-три раза порывался уйти — хватит! Я ничего не понимаю, всех ненавижу — делайте свои спектакли сами… И тут замечательный артист Михаил Константинович Девяткин сказал мне очень правильные слова: в искусстве не важно, какие у тебя заслуги, достижения, народный ты или не народный, сколько денег зарабатываешь. Вот ты выходишь сейчас — и должен доказать, на что способен.

— Недавно я купила кассету фильма «В движении». На ней написано: в главных ролях — Константин Хабенский и Гоша Куценко. Тут же соответствующие фотографии. При том что в самом фильме «антикиллер» Гоша «выходит и доказывает, на что способен», в течение минуты, от силы двух. По обыкновению бьет кому-то рожу в сортире и больше ни разу не появляется. Вас не смущает, что он так громко заявлен на обложке?

— Во-первых, Гоша Куценко — это небезызвестное сегодня имя. Во-вторых, в оправдание Гошиного участия в фильме «В движении» могу сказать следующее. На съемки этого эпизода не пришел актер. Просто так — никого не предупредив, не предложив замены. Мы долго стояли и ждали, а его все нет и нет. Тогда позвонили Гоше, спросили: можешь выручить? И он, не гнушаясь ничем, приехал и сыграл. Так что, наоборот, честь и хвала Гоше Куценко.

— Я к чему спросила. Не боитесь, что при всем вашем романтическом отношении к профессии вас затянет московская тусовочная суета?

— В этот пылесос можно влететь запросто. Потому я сознательно не хожу на всякие модные вечеринки и представления. Бываю только там, где мне интересно. Например, в Москве существует некая архитектурная премия, где представлено много разных проектов — квартир, домов, ресторанов. Кроме профессионального жюри, там есть общественный совет. Меня позвали в этот совет, и я согласился. Причем с великим энтузиазмом, поскольку занимаюсь сейчас ремонтом московской квартиры и строительством дома в Пушгорах, под Новоржевом. Вот тут мне интересно: как, что, где, какие появились новые мысли и идеи? Я пришел, посмотрел, проголосовал, как считаю нужным. Меня стали спрашивать: зачем вы здесь? Наверно, рассчитывали услышать пафосную речь в защиту архитектурной премии, а я сказал как есть: «Преследую собственный шкурный интерес. На данный момент меня занимает все, что связано со строительством». А дальше, не задерживаясь на официальных фуршетах и неофициальных банкетах, поехал по своим делам.

— Зарабатывать на дом и ремонт?

— Есть старое, с времен сотворения театра, актерское наблюдение: ты занимаешься тем, что любишь, а тебе за это еще и деньги платят. Чем плохо?

Елена Евграфова