ЦЕНЫ НА НЕФТЬ — ЛИШЬ ТРЕТЬ УСПЕХА,

Что думает вице-премьер правительства России, министр финансов Алексей Кудрин об укреплении рубля и о снижении инфляции? Использовала ли Россия шанс, появившийся благодаря высоким ценам на нефть? Где истоки нынешних экономических успехов страны?

Обо всем этом Алексей Кудрин рассказал в интервью журналу «Водяной знак».

Успех начался лет шесть назад

— Прошедший год уже назвали лучшим для российской экономики за всю новейшую историю. Однако ряд экспертов считают, что главная причина всех экономических удач — роста ВВП, роста доходов населения и т.д. — это высокие цены на нефть. Ваша точка зрения?

— Действительно, существует представление о том, что наши успехи — это последствия высоких цен на нефть. Но за последние четыре года динамика влияния цен на нефть изменилась — это общеизвестно. На ситуацию внутри страны существенно больше стали влиять внутренние факторы, процессы, происходящие в российской экономике. Нефть сегодня определяет примерно треть успеха. И поэтому, что бы ни говорили наши оппоненты, можно утверждать, что мы вышли на устойчивый темп роста — выше среднего в мире.

— Смогло ли правительство в 2003 году использовать шанс, появившийся благодаря выгодной для России ситуации на нефтяном рынке, для какого-то прорыва в проведении структурных реформ экономики?

— Замечу, что сегодняшние результаты связаны с реформами, начатыми нами много раньше. Любая экономическая реформа дает результат не в тот же месяц или тот же год, а через несколько лет. Когда эту закономерность «схватывают» большинство предпринимателей, — они начинают к ней приспосабливаться, делают ее мотивом при принятии решений. Это процесс не быстрый: зачастую даже если правилам игры формально следуют, они еще не становятся мотивом, предметом прогноза.

Поэтому все, что мы сегодня имеем, — это результат работы, проделанной 4 — 6 лет назад. А наши сегодняшние действия дадут результат в будущем. Где-то этот результат проявится через год, а где-то — с точки зрения экономики и правил игры — через 4 — 6 лет.

Бывают популисты, козыряющие якобы имеющимися секретами немедленных экономических побед, — но это позиция временщиков, после которых «хоть потоп». Если смотреть в будущее и думать о будущем, нужно настраиваться на серьезную, кропотливую работу, которая принесет результат, может быть, не такой быстрый, как хотелось бы, но зато верный.

Структурные реформы идут. Другое дело, что процессы эти пока еще не всем очевидны и часто приходится подробно разъяснять смысл достаточно сложных решений. Вот, например, в конце прошлого года была принята новая редакция закона о валютном регулировании. Обсуждение закона и его принятие — это была титаническая работа: требовалось согласовать все интересы, учесть необходимые требования, которые придется применять при либерализации движения капиталов в экономике… Честно сказать, сегодня мы взяли на себя ответственность куда большую, чем это видно невооруженным глазом. Мы взяли на себя ответственность сказать, что со второй половины 2004 года (а окончательно — после 2007 года) управление российской экономикой будет осуществляться более жестко, чем когда-либо до этих пор. Мы не просто открыли важные экономические шлюзы, но гарантировали проведение политики, которая не позволит, чтобы эти открытые шлюзы сработали против нас.

Если говорить о масштабе события, каковым я считаю принятие решения о валютном регулировании, стоит вспомнить 1998 год, когда страна не удержала курс доллара и не смогла выполнить обязательства по обслуживанию своих долгов. Вопрос — что может быть хуже, чем падение в одночасье жизненного уровня в 2—3 раза? Произошли банкротства сотен фирм, разорились многие представители уже нарождавшегося среднего класса, была масса самоубийств на этой почве. Это была катастрофа. И государству тогда не хватило инструментов, чтобы ее предотвратить. А теперь мы отменяем экономические инструменты — даже те, которые были тогда. О чем это говорит? О том, что мы сейчас проводим более строгую политику в кредитно-денежной и финансовой сфере. И способны обеспечить ситуацию, при которой год за годом требования к проведению намеченной экономической политики будут не уменьшаться, а усиливаться. Мы сами ставим перед собой эту очень непростую задачу, и сами будем ее выполнять. И точно так же будут делать те, кто придет после нас. Мы вышли на траекторию жизни и развития цивилизованной страны. В это не все верят, но это так.

Эмиссия против валютных запасов

— Инфляция по итогам прошлого года оказалась на уровне 12 процентов. По сравнению со странами, которые обычно называют экономически развитыми, это очень много. Когда Россия сможет обеспечить инфляцию на уровне 1—2 процентов в год?

— В одном из своих выступлений я сказал, что в 2008 году мы сможем жить при 3%-ной инфляции. Но это вопрос выбора. Инфляция не является основным и необходимым инструментом нашей экономики. Жизненный уровень может повышаться и при 12%-ной инфляции. Когда мы снижаем инфляцию до прогнозируемой ситуации, это хорошо — и цены не будут так быстро расти, и зарплаты не надо так быстро повышать. Но нужно понимать, что при этом важно не уменьшить стимулы для роста и развития экономики.

Кроме того, у нас идет структурная перестройка цен в энергетической отрасли — внутренних и внешних. Цена на газ будет расти более высокими темпами, чем инфляция. И главное здесь — не сама цифра инфляции или роста тарифов, а поведение предприятий в этих условиях. Они сегодня адаптировались к графику, который мы предложили на несколько лет вперед. Это определяет их поведение.

Для некоторых структур снижение инфляции потребует серьезной перестройки. Нужно будет выигрывать на качестве продукции. К изменению мотивов и экономических факторов нужно приспособиться. Рынок должен к этому привыкнуть.

Поэтому мы считаем, что умеренное снижение инфляции — нормальная задача и ее осуществление не мешает решению других ключевых проблем.

— Еще один результат прошлого года — невиданные доселе золотовалютные резервы. Некоторые экономисты в связи с этим высказывали мнение, что просто накопление золотовалютных резервов не является благом для экономики, поскольку эти деньги выведены из оборота и не работают. Предлагалось какую-то часть резервов инвестировать в экономику или использовать для выплаты внешнего долга. Ваша точка зрения?

— Золотовалютные резервы — грандиозны. Но против этих золотовалютных резервов есть рубли в экономике. Потому мы их и конвертируем. Если говорить условно, то ситуация выглядит так: ввезена валюта в страну, ЦБ выкупил эту валюту и выпустил рубли. Но это такая невредная эмиссия, потому что против рублей стоят доллары. Другими словами, эти рубли обеспечены. Они могут быть немного избыточными для экономики с точки зрения реальной денежной массы и оборота капитала. Но они обеспечены долларами. А если мы уберем часть валютного резерва, то у нас такого обеспечения российского рубля уже не будет.

Кто-то даже говорил, что мы в течение последних трех лет вели себя как Currency Board, валютный совет. То есть ситуация была подобна той, когда не государство определяет правила обращения наличности в стране, а некий внешний валютный совет. Это очень серьезный и жесткий уровень управления денежной массой. Хотя это не самый лучший способ управления. Он применялся в Аргентине, и она в результате не добилась ничего. Однако теория «эмиссия против валюты, которая накапливается в госрезервах» считается невредной, приемлемой.

Я убежден, политика должна быть более сложной, чем проводимая Currenсy Board, однако совершенно очевидно: золотовалютные резервы все-таки обеспечивают все обязательства страны, включая частные. Всегда золотовалютные резервы соизмеряют с уровнем импорта страны. Страна как минимум должна иметь золотовалютные резервы в объеме своего шестимесячного импорта. Если этот показатель ниже, то стране никто не будет продавать товар, так как возникают риски для его оплаты.

У России сегодня золотовалютный запас в размере 12-месячного импорта. Это означает, что с Россией можно торговать. Другими словами, золотовалютные резервы не бесполезно лежат, а существенно облегчают международную торговлю. Кроме того, если уж быть точным, они ведь не лежат в виде денег. Они обращены в ценные бумаги и приносят доход российскому государству, обеспечивая его экономическую стабильность. А погашение внешних долгов — второстепенная задача, которую, безусловно, тоже нужно решать. Стабилизационный фонд — это вторая, не менее важная позиция, и там может быть больше вариантов действий. А у золотовалютного резерва — более строгие рамки.

— В прошлом году ряд экономистов вновь заговорили о возможности введения нового «золотого червонца» — валюты, обеспеченной золотом. На ваш взгляд, возможен ли сегодня в каком-то виде возврат к золотому стандарту?

— Нет, невозможен. В теории, конечно, об этом можно рассуждать. Но после 1949 года вся валюта имеет плавающий курс, что для золотого стандарта — нонсенс.

Для банков наступит «момент истины»

— Чем лучше идут дела в российской экономике, тем чаще всплывает слово «кризис». И более всего эксперты опасаются кризиса банковской системы, связывая его, во-первых, с бумом потребительского кредитования, во-вторых, с возможным обвалом цен на рынке недвижимости и, в-третьих, с неустойчивостью фондового рынка. Как ситуацию оцениваете вы? Ведь не может же быть все время хорошо — за белой полосой всегда следует черная.

— В нынешней ситуации мы защищены от дефолта принятыми заранее мерами, в том числе и теми, о которых я говорил выше. Но понятие кризиса — более широкое. Кризис может быть разным. Например, может наблюдаться снижение темпов роста — нулевой темп роста или отрицательный на протяжении нескольких лет. Вот в США была «рецессия» (это мягкий вариант слова кризис), когда шли массовые увольнения, не повышали заработную плату, был существенный сброс объемов производства, обанкротился ряд компаний. Казалось бы, Америка живет и живет, и жизненный уровень не снизился. А это был реальный предкризис.

Вообще говоря, кризис может случиться в любой стране. Если говорить о России, она переживала очень крупные кризисы, настоящие катаклизмы. Мы помним, как на протяжении десятилетий снижался уровень производства. Сегодня можно сказать: страна не в кризисе. И это главное наше достижение за последний год.

Кризис может быть отраслевым. Например, мы не выдерживаем конкуренции мировой экономики в какой-то отрасли и вынуждены будем снижать объемы ее производства, потому что нашими конкурентами найдены более эффективные технологии и достигнуто более дешевое и лучшее качество.

Хорошо всем памятен банковский кризис, который мы пережили в 1998 году. Может ли он повториться? Нужно проводить серьезную реформу банковской отрасли, чтобы его не было. У нас есть возможности его избежать, но теоретически при определенных обстоятельствах он может сложиться, если будет неправильная политика в банковской сфере.

— Помнится, около года назад в одном из интервью вы говорили о грядущей волне банковских банкротств. Но ее не случилось.

— Я говорил о том, что, как только мы узнаем оценку наших банков по международным стандартам, некоторым из них придется «треснуть». Для того чтобы избежать этого, им надо слиться или увеличить капитализацию. Должен вам сказать, сейчас происходит и то, и другое. Повышается капитализация, и происходят слияния. Однако мы стоим на пороге того, что некоторые банки могут обанкротиться. Но здесь многое зависит от акционеров — если они предпримут своевременные меры, то катастрофы не произойдет.

Я считаю очень правильной политику ЦБ, который заставляет акционеров опережать возможные кризисные события. Более того, есть случаи, когда своевременное предупреждение предотвращает финансовый крах. Мы не хотим называть имена таких банков, пугать клиентов — паника может только усугубить их положение. Эта информация известна ЦБ и самим проблемным банкам. Задача ЦБ в данном случае состоит в том, чтобы избежать банкротства и предотвратить нарушение прав клиентов и акционеров.

В большинстве случаев находятся инвесторы и нужные решения: продать пакет, увеличить капитализацию, провести эмиссию, добавить денег… В этом случае банк выстаивает. Это такая, я бы сказал, хирургическая работа.

Но самое главное произойдет в середине 2005 года, когда по итогам 2004 года мы получим первые результаты оценки работы наших банков по международным стандартам. Вот тогда наступит момент истины. Но для того, чтобы такая оценка была возможной, банки должны были сделать все, чтобы в 2004 году необходимые стандарты уже исполнялись.

Доллар дает шанс рублю

— Продолжающееся укрепление рубля многих тревожит — как экспортеров, так и обычных граждан, по привычке имеющих долларовую «заначку». На ваш взгляд, как долго будет продолжаться падение доллара? Есть ли какой-то предел, после которого крепкий рубль будет уже опасен для российской экономики? Ведь в Европе сегодня всерьез обеспокоены ростом курса евро?

— Падение курса доллара в краткосрочном плане может дать эффект позитивный, но грозит неприятными последствиями. Впрочем, это проблемы американцев. А Россия, я полагаю, не только не проиграет, но и может использовать ситуацию в свою пользу. Но для того, чтобы этой выгоды достичь, необходимы следующие составляющие: импортерам нужно ориентироваться на закупки новейших технологий и оборудования в США, экспортерам — расширять продажу своей продукции в Европу, а всем россиянам — осознать, что рубль является надежным средством накопления. Даже более выгодным, чем доллар или евро. Сегодняшние экономические и финансовые показатели — тому подтверждение, хотя граждане до сих пор в это не верят.

К падению рубля падение курса доллара не приведет. Это может произойти только в случае падения цен на нефть ниже уровня 18—20 долларов. Замечу, что уже утверждена на ближайший период кредитно-денежная политика и ЦБ России будет осуществлять соответствующую корректирующую политику.

В 2003 году реальный курс рубля к доллару укрепился на 19,1%, по отношению к евро ослаб на 1,1%. А по всей корзине валют, участвующих в торговом балансе нашей страны, рубль укрепился только на 4,1%. Поэтому экспортерам особо волноваться не стоит: 36% внешнеторгового баланса России — торговля с Европой. И только 4% составляет наш экспорт в США. Зато оттуда становится выгодно импортировать, и мы получаем шанс на выгодных условиях провести модернизацию технологий и оборудования.

К слову сказать, для отечественных предприятий укрепление рубля полезно — нужно раскинуть мозгами, думать о качестве товара, его конкурентоспособности.

Понимаю, граждан волнует, что в складывающейся ситуации делать с личными сбережениями. Рублевые депозиты в банках, повторю, надежное средство сбережений. Есть еще хороший способ сохранить деньги — вложить их в ценные бумаги с помощью инвестиционных фондов. Российский фондовый рынок в последние три года давал доход от 30 до 60 процентов. Есть еще возможность вложить деньги в недвижимость, в землю. Не стоит только складывать деньги в чулки. А что до доллара, то эта валюта еще долго будет в числе основных игроков на российском рынке.

— Где вы лично храните деньги?

— Я храню деньги в рублях, в Сбербанке — это хорошо известно.

Валютные перспективы СНГ

— Появление единого российско-белорусского рубля — это сегодня еще реально? Претерпела ли какие-то изменения позиция российских властей по поводу претензий Минска на выплату довольно щедрых компенсаций в случае перехода Белоруссии на рубль?

— На самом деле это будет российский рубль на территории Белоруссии с одним эмиссионным центром — Центральным банком России. С 2008 года планируется некий совместный эмиссионный центр. Сейчас мы приступили к разработке этой части программы. Считаем, что российский рубль должен быть единой валютой и нечего создавать новую, особенно для наших стран. Теоретически в перспективе мы можем включить в члены этого союза и другие государства.

Но пока Минску не нравятся условия в части компенсации, его требования явно завышены. Сегодня Минск должен окончательно решить для себя, готова Белоруссия работать в условиях единого рубля или нет. Я думаю, что в феврале мы узнаем, будет ли этот процесс запущен с 2005 года. Если Минск не определится до февраля, то объявленные сроки становятся уже нереальными.

— Параллельно с размышлениями о рублевом пространстве на территории Белоруссии в прошлом году велись разговоры о создании единого экономического пространства в рамках России, Украины, Казахстана — с единой валютой. Пока это только планы?

— Единая валюта — это, скорее, отдаленная перспектива, а реальный союз — экономический, таможенный, торговый — более близкие планы. Вопрос нужно решать поэтапно. Украина сейчас вводит некоторые оговорки, которые могут помешать быстрому созданию экономического союза.

Что касается перехода на единую валюту, то чем больше стран пользуются единой валютой, тем легче торговать. Не мешают курсы национальных валют, которые должны все время учитываться. Фактически курсы зависят от деятельности правительств при составлении бюджетов: сегодня я произвожу продукцию и импортирую ее в другие страны, а завтра в результате немереных расходов бюджета страны курс изменится, и моя продукция перестанет быть востребованной при продаже на экспорт. Поэтому создание единого пространства — всегда выгодно предпринимателям.

Там есть другие непростые задачи: чтобы сохранять такую единую валюту, правительствам нужно выполнять целый ряд ограничений и требований по своим расходам. Сейчас Германия и Франция, например, «выскакивают» в дефицит, и это — скандал. На карту поставлено эффективное существование целого союза и его эффективной политики, в том числе — евро. Это первый сигнал о том, что страны, установив для себя правила, перестали их выполнять. В результате сегодня получается, что евро — не самая стабильная валюта. Чем хороши в этом отношении Соединенные Штаты? Это единая страна с единым правительством, единой кредитно-денежной политикой и прогнозируемой ситуацией. А когда в одном котле разные страны, не выполняющие принятых требований, то каким будет окончательный вектор внутри Евросоюза — остается вопросом. И это вторая сторона процесса по введению единой валюты. Хотя в целом укрепление валюты — фактор для экономики очень позитивный. Это объединение финансовых и товарных рынков.

50-рублевая банкнота напоминает о Петербурге

— Чисто внешне — с художественной, эстетической точки зрения — какая валюта лично вам больше нравится?

— Трудно сказать. Но, вообще говоря, мне особенно близки виды Санкт-Петербурга, Москвы, Архангельска — городов, в которых я жил и живу сегодня. Поэтому смело можете писать, что министру финансов Кудрину больше всего нравятся российские деньги. Нет, правда. Вот на пятидесятирублевой купюре — стрелка Васильевского острова. Это мое самое любимое место в мире, и благодаря нашим деньгам я могу им любоваться каждый день. Когда-то очень счастливое время в своей жизни я провел на набережной с памятником Петру Первому в Архангельске, где жила наша семья (мой отец — военный). Эта набережная изображена на пятисотрублевой купюре, и эта банкнота мне нравится.

— На ваш взгляд, электронные деньги когда-нибудь способны серьезно потеснить деньги бумажные?

— Не когда-нибудь, а уже сейчас очень серьезно теснят, и нашей стране еще предстоит это почувствовать на себе. Технический прогресс остановить невозможно — люди выбирают то, что удобно, мобильно, современно. Еще десять лет назад мало кто представлял, что мобильные телефоны, компьютеры так стремительно ворвутся в нашу жизнь. Так же будет и с электронными деньгами. Молодежь сегодня уже очень активно пользуется этими нововведениями, и она же начнет отдавать предпочтение электронным деньгам.

Наталья Никифорова