Печатью начинается история России и заканчивается история человечества. Один из первых документов национальной внешней политики, договор князя Игоря с императором Византии Романом I в 944 г., свидетельствует давнишнюю привилегию русских послов пользоваться золотой печатью, оставляя купцам право печати серебряной. В Откровении Иоанна Богослова ангел Апокалипсиса последовательно снимает семь печатей с книги, содержание которой отделяет мир от своего конца.
Сегодня для нас печать — и чернильный кружок под деловой бумагой, и изящная витиеватая резьба на резинке, оставившая этот след. Но их судьба не менее изящна и витиевата. Современный чернильный штемпель приходит на смену «копченой» печати XVII—XVIII веков — оттиску металлического штампа, красящим средством которого была свечная копоть. Однако рядом еще продолжала существовать и воскомастичная печать, где изображение оттискивалось твердым штемпелем, иногда со множеством деталей. Государственная печать Ивана IV несла на себе 26 малых изображений региональных российских эмблем. Ансамбль этих геральдических знаков вкруговую обрамлял фигуры двуглавого орла, на груди которого располагались щиты с изображением единорога и «ездеца» — всадника с копьем, являвшегося традиционным символом власти в Европе. Лишь в 1735 г. русский менталитет официально опознал в нем святого Георгия.
Однако искусство резчика — торевта — имело еще большее значение в ту эпоху, когда Древняя Русь пользовалась металлической вислой печатью. Так, на печати византийского митрополита XI столетия Леонтия Лаодикийского, найденной в Старой Ладоге, зрачок младенца Христа имеет размер всего 0,1 мм.
Основным материалом печатей был свинец, почему такие печати и называются моливдовулами (молибден — свинец). Последняя часть термина связана с понятием «була» — изначально шарика с отверстием, куда пропускалась нить, прикрепленная к нижнему краю документа. Со временем шарик заместился свинцовым диском 1,5—2,5 см. Значимость документа или лица, от имени которого исходил документ, допускала возможность иного материала для печати — серебра или золота. Так появлялись аргировулы (аргирос — серебро) и хрисовулы (хрисос — золото). Техника их изготовления была по преимуществу иной — шнурок пропускался между двумя пластинками драгоценной фольги, на которых и оттискивалось изображение.
Изображение ставилось особыми щипцами — буллотирием, — весьма похожими на современный пломбир. На рабочей поверхности буллотирия и были вырезаны мастером те изображения, которые характеризовали орган власти, скреплявший документ.
Печать была не только «скрепой» документа, утверждавшей этот акт и придававшей ему юридическую силу. Она свидетельствовала о подлинности самого документа, а в случае предъявления была символом власти и должностных полномочий. Изображения на печатях были строго регламентированы и связаны как с именем владельца, так и с занимаемой им общественной или государственной должностью. Вследствие этого сама печать была известна и опознаваема теми, чья судьба была связана с документом. Регламентации подлежали даже материал и цвет шнурка, на котором висела печать. Правда, попытки подделать печати, несомненно, бывали. За это полагалось наказание кнутом, что и предусматривало Соборное уложение 1649 г.
История древнерусского делопроизводства сродни мастерски написанному детективу. Архивам в феодальной России жилось не лучше, чем в России демократической. Если сегодня на главный исторический архив страны, располагающийся в здании Сената и Синода, покушается управделами президента, то в средневековье главными врагами официальных документов были время, огонь и крысы. «Деревянный век» русской истории с его частыми пожарами не оставлял документу шанса на долгую жизнь. Если бумаге везло, то со временем приказный дьяк описывал в памятной записке печальное состояние хранящегося в сундуке архива: «инде от ветхости распалось, инде крысы поели и прочесть не можно». Поэтому неудивительно, что лишь несколько десятков печатей сохранилось при тех документах, которые они когда-то скрепили, хотя сегодня специалист в области сфрагистики — науки о печатях — располагает сведениями более чем о 3500 моливдовулах. Большинство из них найдено при археологических раскопках или оказываются случайными находками. Но, казалось бы, какую ценность представляют для потомков печати, лишенные того, ради чего они и существовали, — древнего акта?
Так думали многие, пока историей древнерусской буллы не заинтересовался академик и «коллекционер сказочного размаха» Николай Петрович Лихачев (1862—1936). Собрав все известные ему печати и расположив их по типам и хронологии, он получил историческое зеркало, в котором отразились состав и эволюция органов государственной власти и общественных институтов на Руси. И что особенно важно — значение и активность того или иного института в древнерусском обществе, которые были прямо пропорциональны количеству сохранившихся моливдовулов.
Однако в древнерусской печати есть и еще одна загадка. Будучи потомком византийской буллы, всегда сообщающей имя и должность лица, оттиснувшего эту печать, русский моливдовул за редким исключением оставался анонимен. Лишь тщательный анализ исторических источников способен определить, какой чиновник пользовался тем или иным типом печати. Правда, тот же Н. П. Лихачев отметил, что на лицевой стороне княжеских печатей имя владельца может заменяться изображением святого, являющегося небесным покровителем князя. Святой, изображенный на обороте, скорее всего, соответствовал княжескому отчеству, будучи патроном его отца. Так моливдовулы «раскрыли» имена своих хозяев.
Истоки древнерусской печати теряются в первых веках отечественной истории, когда князья династии Рюриковичей, подражая Византии, ввели в употребление металлическую печать, на которой изображался родовой символ — двузубец с греческим именем правителя. Такие печати могли скреплять международные договора. Крещение Руси привнесло в делопроизводство христианскую символику. Домонгольский период — это расцвет княжеской печати и епископской буллы. Русские архиереи изображали на своих печатях Божию Матерь и надпись, где указывалось их имя и занимаемая кафедра. Эти печати утверждали не только личную переписку, но и дарственные документы, в которых князь или епископ жаловали лицам, или корпорациям привилегии или имущество.
Ситуация существенно меняется в XIV—XV веках. В это время на Севере Руси оформляется частная собственность на землю, что активизирует финансовые потоки. Самым распространенным типом печати становятся анонимные буллы, где изображения Богородицы соседствуют с Голгофским крестом на подножии. Ряд таких печатей сохранился при документах. Все они — завещания, купчии, дарственные, сдельные, т. е. документы, фиксирующие отношения в поземельной сфере и области финансово-имущественного права.
Вместе с тем из средневековых летописей, из своеобразных «конституций» Новгорода и Пскова — так называемых «Судных грамот» — известно, что эти сферы находились под контролем чиновника новгородского архиепископа — владычного наместника. Во Пскове наместник утверждал имущественные сделки совместно с «Господой» — органом городского самоуправления и суда. Тот факт, что описанные выше печати должны были принадлежать церковному чиновнику, доказывается и присущим им образом Богородицы — традиционным символом Церкви. На печатях псковских наместников изображалась Ветхозаветная Троица — посвящение кафедрального собора Пскова. Огромное количество таких печатей не только свидетельствует о деловой активности русского мира, но и указывает на важную роль церковной организации в ее утверждении. Вместе с тем совместное согласование деловых документов различными органами власти средневекового общества должно свидетельствовать о торжестве в Древней Руси принципа «разделения властей» на основе системы взаимного контроля.
Как видим, история общественного и имущественного права, отраженная памятниками сфрагистики, лучше всего известна для средневековых Новгорода и Пскова. Известно, что демократия, которая была характерна для этих городовых республик, всегда соседствует с развитым бизнесом. Традиция общественного договора, отраженная феноменом вислой печати, исчезает после присоединения этих «северно-русских народоправств» к Москве в 1478—1510 годах. С ней исчезли и те элементы капиталистических отношений, которые исследователи находят в местном развитии ремесла и торговли. Неудивительно, что они у нас были. Капитализм — это такие отношения в обществе, которые строятся на личной нравственности, общественном праве и этике. Последние как раз и отразились в институте древнерусской вислой печати, свидетельствующем о высоком уровне правового сознания той России, которую мы потеряли задолго до 1917 г.
Александр Мусин
