ВЫШЛИ ОНИ ИЗ НАРОДА

В 2007 году исполнилось 120 лет со дня рождения известного скульптора Ивана Дмитриевича Шадра (настоящая фамилия — Иванов, псевдоним он взял от названия города, где проживала его семья). В 20-е годы прошлого века творческая деятельность Шадра была тесно связана с «Гознаком», который предложил ему создать серию моделей для новых советских банкнот и почтовых марок. «Гознак» же предоставил скульптору для работы помещение, которое в течение многих лет служило ему мастерской.

Не коммерсант

Иван Иванов родился в 1887 году в семье потомственных плотников, которая проживала в городе Шадринске. Будущий скульптор писал о своем отце Дмитрии Евграфовиче: «Человек редкой духовной чистоты, добряк, «самородок», «золотые руки», большой книжник, изобретатель‑строитель, резчик по дереву, рисовальщик и фантазер».

Семью Иван покинул рано — после окончания приходской школы с десяти лет он начал трудиться на Екатеринбургской ватно-шерстяной фабрике «Панфилов и сыновья». Ему приходилось мыть мастерские, принимать и отправлять товар, готовить чай для рабочих, бегать курьером.

Работая у купцов Панфиловых, Шадр много ездил с товаром по разным городам и ярмаркам, наблюдал за картиной тогдашней русской жизни. Позже он говорил: «Я на протяжении ряда лет сталкивался и тесно соприкасался с жизнью множества самых разнообразных личностей: хищных сибирских промышленников, бродяг, купцов, лавочников, рабочих, приказчиков, изуверов‑старообрядцев». Все это пригодилось ему в дальнейшем творчестве. Работа давалась мальчику с большим трудом, им помыкали, его презирали и в конечном итоге выгнали на улицу.

Однажды его попросили в лавке на некоторое время заменить приказчика. Исполненный гордости от важности порученного ему дела, мальчик впал в необыкновенную разговорчивость с покупателями. Он стал простодушно отвечать на их вопросы о том, за какую сумму покупается и за сколько продается их товар, какая получается при этом прибыль. Узнав о размерах прибыли, покупатели возмутились. Вернувшийся в магазин приказчик грубо вышвырнул Ивана из лавки.

Подросток был близок к самоубийству. Спасла его случайность.

Пешком за славой

Выгнанный от Панфиловых, Иван долго бродил по улицам и совершенно случайно оказался у ворот Екатеринбургской художественно-промышленной школы. Она была создана по типу училищ Строгановского и Штиглица. Находясь на Урале, школа главной своей задачей ставила подготовку мастеров гранильного дела — по обработке уральских самоцветов.

Иван узнал от дворника, что в школе освободилось одно место. Чтобы попасть в школу, требовалось сдать экзамен. В конкурсе участвовало 32 человека. Экзаменующимся предложили изобразить один из элементов растительного орнамента. Шадр, не имея никакой предварительной подготовки, от отчаяния одной линией, почти не отрывая руки от бумаги, очертил злополучный орнамент, оставил лист на столе и покинул класс.

Он видел, как претенденты на вакантное место тщательно и умело справлялись с поставленной задачей, и не сомневался, что его не примут в школу.

К счастью, талантливый педагог М. Ф. Каменский, наблюдавший на экзамене за Шадром, по выполненному рисунку безошибочно определил, что перед ним — талантливый ребенок.

В период учебы Каменский всеми силами старался удержать Ивана в школе, защищая от нападок некоторых преподавателей, не веривших в одаренность ученика.

Огромное значение для Шадра имело и появление в школе нового педагога, ученика Родена, скульптора Ф. Э. Грюнберга (Залканса). Он принес в школу новый метод преподавания, при котором ученикам предоставлялась полная свобода творческих исканий.

Каменский и Грюнберг сразу выделили Шадра из числа учеников и создали ему условия, при которых он стал заниматься главным образом скульптурой. Первую свою скульптуру он лепил с добровольного натурщика старика — фабричного сторожа.

В связи с революционными событиями 1905 года М. Ф. Каменского отстранили от руководства школой и отправили в ссылку. Новое руководство школы под предлогом того, что Шадр учился вне программы школы, отказалось выдать ему диплом, дающий право на звание художника-профессионала, выдав только свидетельство о том, что он учился в школе. Это закрывало Шадру все пути для работы по специальности.

Не сдавая выпускных экзаменов, Иван отправился со своим другом в пешее путешествие по России в Петербург, где он планировал поступить в Академию художеств. Свое путешествие он с юмором называл — «пешком за славой».

По дороге, чтобы прокормиться, друзья брались за любое дело и много работали. В Петербург добрался один Шадр, голодный и измученный. Надежды его не оправдались: в Академию он не поступил. Начались дни голода и бродяжничества. Было даже время, когда он с шарманщиком и его обезьянкой ходил по улицам, распевая «Златые годы».

Пел Иван так хорошо, что прямо с улицы был приведен на экзамен в императорское театральное училище и был в него зачислен.

В училище стипендий не полагалось, Шадр продолжал голодать. Выступления на концертах певцом и драматическим актером заработок давали мизерный. Жил он в трущобах Петербурга, снимая угол за печкой с тараканами на кухне.

Увлекаясь сценой, Иван не оставлял надежды стать скульптором и посещал занятия в училище Общества поощрения художеств.

Новый этап в жизни и творчестве Шадра начался после встречи с И. Е. Репиным. Поначалу знаменитый художник принял его у себя в Куоккале довольно холодно, однако позже дал высокую оценку его работам и пообещал свою поддержку.

Друзья Шадра обратились с письмом в городскую управу города Шадринска с просьбой выделить ему стипендию для поездки за границу для продолжения художественного образования.

Не получив славы певца, актера и скульптора в Петербурге, Шадр в 1910 году уехал в Париж на деньги, выделенные ему родным городом.

Париж, Рим, «Гознак»

В Париже Иван Шадр занимался в академии Гранд Шомьер, на Высших муниципальных курсах скульптуры и рисования, где его учителями были знаменитые Антуан Бурдель и Огюст Роден. Потом была учеба в Риме, в Институте изящных искусств.

После возвращения в Россию одной из его первых работ стал замысел «Памятника мировому страданию», представленный в эскизах в 1915 году. Потом был проект «Памятника человечеству», работа в Сибири над памятниками генералу Корнилову и адмиралу Колчаку (во время Гражданской войны)…

Об этом периоде жизни Ивана Шадра «Водяной знак» уже подробно рассказывал (№ 3–4, 2003).

В Москве в 1922 году скульптор начал работу над выполнением заказа «Гознака» — разработкой серии новых советских банкнот и почтовых марок.

После революции в России зарождалось реалистическое искусство нового типа, художники искали такие формы творческой работы, которые должны были соответствовать новому общественному строю.

Заказ «Гознака» мог быть выполнен в двух направлениях. Первый путь — создание декоративно-стилизованных, идеализированных образов в духе приспособления нового сюжета к старым геральдическим традициям.

От этого пути Иван Дмитриевич сразу же отказался. Он выбрал второй путь — реалистическое изображение типичных образов людей из народа. Шадр предложил «Гознаку» создать серию моделей крупного размера, выполненных в скульптуре. Его предложение было принято.

Откуда родом «Сеятель»?

Требовался поиск типически обобщенных образов. Где же искать эти образы? Ответ для Шадра был очевиден — на своей родине, в Шадринске.

Вместе со своей женой Шадр предпринял далекое и опасное для того времени путешествие в Шадринск. Далее в телеге с запасом глины и гипса он направляется в деревню Прыговую.

Шадр уже знает, кто ему нужен: в первую очередь, крестьянин, олицетворяющий богатырскую силу и крепость русского народа. Наверное, скульптор мог бы вылепить крестьянина со своего отца — великана, обладавшего необычайной силой, добряка и мечтателя, — но не стал. В потоке людей он нашел нужный ему образ для позирования. Его «Крестьянин» — немолодой, широкоплечий и грузный, с лицом сосредоточенно-задумчивым. В этом образе, пожалуй, наиболее значительном, переданы внимательный взор, мудрость и мужицкая хитринка.

Второй образ — «Сеятель». Первоначально Шадр хотел избрать моделью первого сеятеля округи — 68‑летнего крестьянина, но затем отказался. В качестве натурщика им был выбран более молодой крестьянин Киприян Авдеев. Скульптор всегда стремился к достоверному изображению деталей. На этот раз он несколько отступил от натуры.

Как правило, лучшие сеятели разбрасывали семена двумя руками. Шадринский «Сеятель» разбрасывает семена правой рукой, левой же придерживает лукошко с семенами. Шадр считал, что правдоподобный показ мог бы внести ненужную суетливость в движение фигуры. Его «Сеятель» высок, строен, широкоплеч, у него худощавое лицо с широко поставленными глазами, крепкий лоб. Художник находит точное решение поясной фигуры, лаконичный и широкий жест придает фигуре экспрессивность, ощущается богатырский разворот фигуры.

Образ «Рабочего» — более отвлеченный, он менее удался скульптору. Изображен кузнец-молотобоец. Он оперся руками о тяжелый молот, задумался, напряженно всматриваясь вдаль.

Голова «Красноармейца» выразительно и правдиво передает образ простого русского парня, поднявшегося на борьбу с интервенцией. Но этот образ, как и образ рабочего, не может сравниться по глубине с образом сеятеля.

Все скульптуры были выполнены Шадром для «Гознака» всего за год.

Следует отметить, что позже, в 1936 году, он снова будет работать над скульптурой «Рабочий с молотом» и в 1939-м — над скульптурой «Красноармеец». Они будут выполнены в полный рост и с гораздо большей жизненной конкретностью.

Однако несомненно, что серия работ для «Гознака» прочно вошла в золотой фонд искусства советского периода. В спецфонде «Гознака» хранится несколько работ И. Д. Шадра.

Почему Шадр?

Правомерно задать вопрос: почему «Гознак» обратился с заказом к Шадру, ведь были же и свои художники? Сейчас можно строить только предположения. Во-первых, художники «Гознака» — главным образом, представители интеллигенции — создавали графические работы по тем принципам, которые были традиционными для Экспедиции заготовления государственных бумаг.

Во-вторых, они были перегружены работой. Мог, наверное, виртуозно справиться с этой работой Р. Г. Зар­рин, но в это время он уже работал в Латвии над созданием латышских денежных знаков.

По всей видимости, в это время на «Гознаке» не оказалось достойной кандидатуры. Позднее, в середине 30‑х годов, выполнил аналогичную работу по созданию образов для банкнот и почтовых марок художник «Гознака» И. И. Дубасов.

Но вернемся в 20‑е годы. В это время в России появился целый ряд ярких произведений, в которых в обобщающих образах отразилось оптимистическое утверждение новой жизни, нового человека. К этим работам относятся: «Крестьянка» В. И. Мухиной, «Оборона Петрограда» А. А. Дейнеки, «Делегатка» и «Председательница» Г. Г. Ряжского.

И. Д. Шадр в эти годы работал над созданием портретных произведений деятелей революции, в 1919 году им были выполнены в реалистическом плане «Портрет Карла Маркса» и «Портрет Карла Либкнехта». Эти работы, вероятно, и позволили «Гознаку» в 1922 году остановить свой выбор на И. Д. Шадре.

Итак, Шадром были созданы скульптурные работы для новых банкнот и почтовых марок. Теперь требовалось перенести эти образы на бумагу. Гознаковские художники-граверы П. С. Ксидиас и А. П. Троицкий с этой задачей великолепно справились.

Опыт натурщика

Шадр не только выполнял работы с изображением человека-труженика, но и сам стал натурщиком для картины известного художника М. В. Нестерова. Вот как это произошло. Шадр оказался в числе приглашенных на день рождения художника.

«Когда вошел ко мне Шадр, запрокинув немного голову назад, — вспоминал Нестеров, — все в нем меня восхитило: и молодечество, и даровитость, полет. Тут со мной что‑то случилось. Я почувствовал, что не могу не написать его».

Нестеров изобразил Шадра на миг прервавшим работу и пристально, напряженно всматривающимся в свое невидимое для зрителя произведение. Здесь же на картине изображен гипсовый торс.

«Портрет И. Д. Шадра», написанный Нестеровым в 1934 году, находится в Государственной Третьяковской галерее.

Ольга ВОРОБЬЕВА