Журнал «Водяной знак» выпуск № 7 (7) ноябрь 2003

Я ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЗАНАЧКИ

Были времена, актер БДТ Юрий Стоянов, скромно занятый в спектаклях театра, получал такую же скромную зарплату. Зато сегодня один из создателей программы «Городок» — народный артист России, академик Российской телевизионной академии, четырежды лауреат премии ТЭФИ и прочая, и прочая… Короче, сегодня у Стоянова есть на пиво с утра. Не говоря о недельных вылазках на Кипр после забот и трудов.

Если смотреть со стороны, я отдыхаю как абсолютно новый русский. Допустим, вы предлагаете мне на выбор две семидневные путевки. На одной написано: Париж. И к ней — перечень удивительных экскурсий, которые интеллигентного человека должны просто повалить: Париж русской эмиграции, Париж Хемингуэя, Париж Людовиков, Париж Французской революции. Да что угодно предлагайте, я все равно выберу другую путевку, на которой написано: Кипр. Таскаться за экскурсоводом («посмотрите направо, посмотрите налево») не по мне. Но я готов просадить все деньги (угрохав их в два раза больше, чем потребовалось бы в Париже) на этом несчастном вонючем Кипре — только потому, что там есть водные мотоциклы. Меня никто не трогает, я уношусь в открытое море, скорость — 70 километров в час. Я летаю, ору, избавляюсь от всего, что во мне накопилось. И все зависит только от меня. От моих рук и от моторчика, который под задницей.

— И еще, напоминаю, от ваших заработков, которые позволяют выбирать между Кипром и Парижем. Иными словами, деньги для вас — это, как ни банально звучит, свобода?

— Не только. В первую очередь мне нужны деньги, чтобы обеспечить близких.

— У них серьезные запросы?

— Думаю, если бы я получал гроши, мои близкие переживали бы за меня, но не попрекали. Не заставляли бы много зарабатывать в этой жизни. Но я приучил их к определенному уровню — значит, несу за этот уровень ответственность. Что-то похожее есть у итальянцев (если судить по книгам и фильмам про мафию) — ощущение клана, людей, которые за тобой.

Иное дело, я ничего не предпринимал специально, чтобы достичь этого самого «уровня». У нас с Олейниковым изначально были творческие планы. Мы прорывались на телевидение вовсе не из-за денег. Подумаешь, что там тогда платили, в 93-м году! Для нас главным был выход к зрителю. Правда, вы можете сказать, что выход к зрителю — это большое количество концертов, а большое количество концертов дает большие деньги…

— Скажу.

— Но я никогда не имел отношения к концертам! Наш случай — это, возможно, самый редкий, уникальный пример правильного — эволюционного развития бизнеса. Того самого, о котором говорили Гайдар и Чубайс, когда мечтали опереться на средний класс. Мы не качаем недра, не используем личных связей в правительстве или среди чиновников — наш приход к нынешнему уровню жизни произошел спокойно и логично. Но раз уж я к нему пришел, мне трудно теперь себя представить на ступеньке ниже. И если вдруг раздастся звонок и последует некое абсолютно некоммерческое предложение, которое потребует от меня на длительное время отказаться от денег, я не могу вам сказать, какое приму решение… А если честно, могу. Скорее всего — отрицательное. Слишком большими трудами все досталось. Работали-то мы ужасно тяжело. Когда я это осознаю, то становлюсь агрессивным — завожусь от любого упрека.

— Типа «зажрались»?

— Ну нет, не такого уровня. Да и в чем мы зажрались? Зажрались — это когда плохо работают, а получают много. Я обычно не сдерживаюсь, если вижу проявления черной зависти. Тут я могу вспомнить, как зарабатывал свои деньги (кстати, не такие уж большие, к сожалению), при каких затратах: каждый «Городок» — будто важнейший фильм в жизни… Еще могу сказать: не надо было пить водку, не надо было работать в плохом театре, подчиняя себя воле бездарных людей, доверяя им свою судьбу. Не надо было того-то и того-то, а надо было рисковать. Очень рисковать. И пуститься в плавание, не зная, к какому берегу приплывешь. И приплывешь ли. Сможешь все это повторить — тогда и завидуй нашему «доходу». Хотя, повторяю, никаких денежных целей мы перед собой не ставили.

Иногда забываешь, на каком ты свете, и думаешь: «Чертова машина! На фига я ее купил?» А потом отойдешь в сторону, посмотришь на себя: «Юра, да ты о «восьмерке» когда-то мечтать не мог…» Я, наверно, потому так сумбурно говорю, что меня это мало занимает. Вот замечал: как правило, репризные, афористичные фразы о смысле денег возникают у людей, которые погружены «в тему», постоянно о ней размышляют. А мне над этим не приходится ломать голову. Я зарабатываю — и трачу. Слово найдено! На вопрос «для чего вам нужны деньги?» могу искренне ответить: чтобы тратить. Все. Максимально. Я человек без заначки.

— Для вас сохранилось понятие «день зарплаты»?

— А как же! Мы с Олейниковым наемные люди и, следовательно, получаем свой гонорар в определенные числа.

— Я о другом: при хороших заработках наемные люди иногда забывают о дне зарплаты, или им лень за ней идти…

— У меня был один период, за который мне стыдно. В начале 90-х я пошел работать к Кириллу Набутову, в «Адамово яблоко», но оставался в штате БДТ. На студии проводил ночи, вечера — в театре, потом утро там, день здесь, все перепуталось. Я практически несколько лет жил на Ленинградском телевидении. Мне платили на ТВ приблизительно в пять раз больше, чем в БДТ. И однажды я поймал себя на мысли, что уже четыре месяца не получал зарплату в театре. Ту, до которой люди еле могли дожить. А я просто не хотел торчать в очереди. Меня бухгалтерша поставила на место: «Юра, хотя бы для приличия снимите свою зарплату с депонента». Вероятно, меня оправдывало вот что: на тот момент я любил телевидение во много раз больше, чем зарплату в БДТ. Все мои интересы были уже не в театре. Я человек увлекающийся, меня переклинило, и привет…

— Есть старинный ритуал отмечать зарплату в кабаке. У вас с этим как?

— Чтобы именно в день зарплаты завернуть в кабак? К счастью, уже много лет я могу себе это позволить просто так — стихийно.

— А позволяете купить себе с получки немного «картье» — запонки или часы?

— Чего-то я не люблю эту фирму. По-моему, часы от «картье» — плохие часы.

— У вас какие часы?

— Просто хорошие швейцарские часы. Мне будет не стыдно снять их с руки и подарить сыну.

— Часто бывая за границей (как я догадываюсь, не только на Кипре), вы мысленно соотносите их цены с нашими, или вам наплевать, что сколько стоит?

— То есть как это — наплевать? Я же эти деньги заработал, а не напечатал!

— Какие заграничные бумажки больше любите — тугрики, лиры, евро?

— Я поехал в Италию и убедился, как итальянцы мучаются с этим евро. Вдруг все дешевые товары стали немножко дороже — предметы первой необходимости, и обихода, и, самое главное, чашечка кофе, к которой люди давно привыкли. Обычное, милое дело — пойти и выпить. Грубо говоря, в лирах она равнялась одному доллару. А евро, как известно, тянет больше доллара. Если постоянно пьешь кофе, это начинаешь ощущать. Итальянцы считают, что в связи с введением евро они обеднели на пятнадцать процентов. То же самое, разумеется, почувствовали и туристы. Подорожали экскурсии, подорожал уличный сервис — вода, мороженое, сигареты. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с долларовой Америкой — самой дешевой страной мира в смысле тряпок и всяких элементарных вещей.

— В дешевой Америке вы делаете покупки в фирменных магазинах или ходите по распродажам, скупая всякий хлам?

— А вы уверены, что на распродажах торгуют хламом? Когда Большой драматический театр выезжал за границу и мы, нищие актеры, шарились по развалам и магазинчикам, народный артист Советского Союза Вадим Павлович Медведев говорил: «Это здесь дерьмо. А у нас, знаешь, как будет смотреться!» Я следую его уроку до сих пор. Несмотря на свой запредельно высокий «уровень».

Елена Евграфова

 

`

Рекомендуем к прочтению:

Back to top button