К ЕВРО ДУША НЕ ЛЕЖИТ

Из-за Сергея Роста мне пришлось выбросить вполне приличную кофту. Собираясь на встречу с ним, я перерыла свой гардероб (как-никак иду разговаривать с крупной фигурой шоу-бизнеса) и как раз нашла эту кофту — веселого розового цвета, с большими перламутровыми пуговицами. Надо же случиться совпадению! Во время моих сборов по телевизору шла передача «Осторожно: Модерн!», и на голодранке Нине Задовой — героине Роста — была точно такая же веселая кофта, с точно такими жуткими пуговицами… Нет смысла говорить, что сам Рост приехал на интервью при полном параде — на красивой машине, в духах не духах, в джинсе не джинсе.

— До «Модерна» вы знали не лучшие времена. Вылетели из театрального, где учились на одном актерском курсе с Дмитрием Нагиевым, потом заканчивали «режиссуру» уже в Институте культуры, имеющем неофициальное название «братская могила» — там сгинуло не одно поколение людей, мечтавших об актерской карьере. Дайте рецепт: как добиться успеха, в том числе денежного?

— Абстрактного рецепта дать не могу, деньги меня всегда волновали постольку поскольку…

— Ой, только не надо ханжить!

— Это не ханжество, а чистая правда. Я с детства хотел быть артистом, больше никем и ничем. Сейчас, когда в какой-то мере эта мечта осуществилась, знаю одно: артист должен быть готовым использовать свой шанс. Вот, скажем, Кончаловский, собираясь снимать фильм «Ближний круг», сразу решил, что Сталина будет играть Збруев. Он его заранее предупредил: «Учи английский» (фильм делался на американские деньги, с прицелом на западную аудиторию). А Збруев не учил, потом ему пришлось вызубривать текст роли. В том фильме все наши — Табаков и так далее — говорят на вызубренном английском. Они просто выучили: «йес, ноу, о`кей»…

Я это к тому, что если ты не Табаков и не Збруев, все равно надо быть готовым к звонку Спилберга: «Старик, хочу тебя снять в такой-то роли. Английский-французский знаешь? Нет? Ну извини». Или позвонит мне завтра Камерон: «Нужно, чтобы ты сыграл в моем фильме. Только там много трюковых сцен, тебе придется драться на равных с Жан-Полем Ван Даммом». Я снова: «Блин, не умею!..» Это образ, конечно, но мысль простая: если ты не смог использовать свой шанс, то сам виноват, что оказался к нему не готовым.

— Иными словами, когда вам представился шанс не только играть в «Модерне», но и писать сценарии, вы были к этому готовы. Нагрузка серьезная?

— За то время, что я пишу сценарии, Нагиев успевает сняться в нескольких программах. Мне было бы намного легче, если бы этим занялся профессиональный сценарист. Мы его искали, но не нашли. Например, очень уважаемый мною писатель Семен Альтов пробовал написать для «Модерна» — у него на это ушло два или три месяца. Получился добротный сценарий 25-минутного фильма (одна серия). После чего Альтов сказал: «Ребята, на поток, каждую неделю выдавать по сценарию я не могу». А у меня, наверно, не получится каждую неделю выдавать новых «Ментов». Хотя не знаю.

— Почему в титрах указано несколько сценаристов?

— Мы пишем попарно: я с Анной Пармас и я с Андреем Балашовым — это режиссеры. Еще в титрах есть фамилия продюсера.

— Как распределяются роли в пишущей паре?

— Картина такая. Я и один из наших режиссеров устраиваем мозговой штурм. Мы ищем сюжет, решаем, куда он может повернуться. Придумываем какие-то ходы, мульки, закрывшись в отдельном помещении. А потом начинаем писать «мясо», то есть диалоги и конкретные сцены, подробно. Если режиссеру что-то не нравится, он это меняет. У меня есть свое мнение, какова здесь доля моего труда. Возможно, кому-то она кажется другой. Только вряд ли такие вещи должны интересовать посторонних, да они, по большому счету, и неважны.

Но, странная штука, людей это мучает. Взять, допустим, последовательность титров. Меня спрашивают: почему в последней серии твоя фамилия стоит третьей? «Потому, что компьютерщик ошибся, — отвечаю. — Теперь не переделать». Но, повторяю, все это не важно. Важно, что есть четыре человека — Анна Пармас, Андрей Балашов, Дмитрий Нагиев и я, — которые составляют ансамбль, основу передачи «Осторожно: Модерн!». Если кого-то из них заменить — получится другой продукт. Я бы еще посмотрел, что получится.

— Не ломитесь в открытую дверь — мне очень нравится ваша передача. Судя по всему, она недорогая. Кто дает деньги, если не секрет?

— Программа выходит по заказу канала СТС — следовательно, на деньги канала. Другое дело, что бюджет у «Модерна» действительно маленький.

— Вас это сильно огорчает или вы уже привыкли укладываться в копейки?

— Конечно, я бы хотел зарабатывать много больше. Потому что в Америке, имея популярность и рейтинг, как у нас, люди становятся миллионерами. Но в нашей стране — такова данность — ты работаешь на телевидении практически даром. Это твой промоушн. Твой способ заявить о себе, показать, на что годен. Все остальное ты сможешь заработать на чем-то другом.

— Такое, говорят, происходит только в Питере. Московские телевизионщики вроде получают хорошие зарплаты.

— Не буду называть цифры, но я знаю, сколько зарабатывает Дибров. Это небольшие деньги.

— Чувствую, нам нужно договориться о терминах. Десять тысяч долларов — для вас не деньги?

— Почему? Тоже деньги. Но вот, предположим, есть программа «Домино» с черно-белыми ведущими. Программа выходит каждый день — значит, каждый день они что-то снимают. В месяц ведущие получают по пять тысяч долларов. В Москве этого хватает на еду и на бензин. Ну еще на телефон — всё! Ставка Валдиса Пельша — допустим, десятка (даже если он ничего не делает). Но все равно, учитывая его статус телеведущего Первого канала, это крохи. Ведь Пельш должен своему статусу соответствовать — хорошо одеваться, ездить на дорогой машине, и так далее, и так далее.

— Сейчас в понятие статуса входит и жизнь в престижном районе. У вас с этим все в порядке?

— У меня пока нет материальной возможности жить уж совсем там, где хочу. Но заметил вот какую тенденцию. Я, хоть и вырос в старом Петербурге, на улице Рубинштейна, совсем не стремлюсь иметь там жилье. Мои друзья — то же самое. Меня уже тошнит от центра. Я живу у моря, на Приморском проспекте, окна выходят на Финский залив. Воздух, простор — меня это все устраивает. Были бы деньги, я бы купил дом где-то за городом (и надеюсь, что куплю), а в центр приезжал бы на работу или погулять.

— Остап Бендер называл деньги своими маленькими друзьями. Хоть вы и заявили вначале, что относитесь к ним «постольку поскольку», — положа руку на сердце, разве Бендер не прав?

— У меня очень простое отношение к деньгам. Богатый человек не тот, у кого их много, а тот, кому хватает.

— И много вы таких встречали?

— В Нью-Йорке я видел живописного нищего. Это был типичный хиппи, весь в значках, с длинными волосами, с гитарой, с бутылкой пива в руке. У него на груди висела картонка: «Подайте, пожалуйста. Мне не хватает на выпивку, курево, баб и всякую фигню». И ему подавали. А просившему рядом, у которого было написано, предположим, «я нищий дагестанец», — нет.

Самое интересное, нищему действительно хватает — выше головы! — тех десяти долларов, которые он собирает за день. У него нет проблем. Нет переживаний из-за фирмы, способной вот-вот лопнуть. Ответственность — нулевая. Заметьте, среди нищих (в смысле людей, живущих как хиппи: солнышко загорелось — и хорошо) практически не бывает случаев самоубийства. Зато много самоубийств среди миллионеров, которые обременены огромным количеством обязанностей.

— Если забыть про счастливых нищих и несчастных миллионеров, вам самому — конкретно — сколько нужно денег, чтобы «хватило»?

— Ровно столько, чтобы я мог содержать семью. Чтобы дети не голодали, чтобы мать не болела. Еще денег должно хватать на бензин и на обслуживание моего любимого автомобиля… Но я не собираюсь покупать яхту, она мне на фиг не нужна. А есть люди, готовые все продать, лишь бы была яхта. То есть у каждого свои мерила счастья, свои потребности.

— Вам что больше нравится — рубль, доллар, евро?

— Я привык к доллару. Он всю жизнь самая конвертируемая единица в нашей стране. Мне нравится, что рубль сейчас окреп и на него можно много чего купить, но свои скромные сбережения я предпочитаю держать в долларах. К евро душа почему-то не лежит.

— А по внешнему виду — на глаз, на ощупь — к каким бумажкам лежит душа?

— Внешний вид мне без разницы — что у валюты, что у наших денег.

— Мелочь куда деваете?

— У меня дома стоят копилки. Потом приходит уборщица и забирает монеты себе.

— В отличие от вас, герои «Модерна» живут в дремучем спальном районе, у них нет ни уборщиц, ни долларовых сбережений, даже скромных. При всем при том они очень узнаваемы по внешним деталям — жестам, манере говорить, одеваться. Где вы это подсмотрели?

— В театральном институте есть такое упражнение — наблюдение. Допустим, ты едешь в метро и видишь напротив себя какого-то человека. Упражнение заключается в том, чтобы понять, кто он, чем занимается, его характер, душу и все прочее. По Мейерхольду: от внешнего — к внутреннему. Это въелось, что называется, со студенческой скамьи. Я даже сейчас с вами разговариваю — и машинально отмечаю какие-то ваши черты. Потом где-нибудь это вылезет.

— Хотите сказать, что в одном из сюжетов «Модерна» появится персонаж, похожий на меня?

— Обязательно.

Вот что значит акулы шоу-бизнеса. Из всего делают деньги!

Елена Евграфова